Александр Стефанов: «Сертификат на соответствие GLP — гарантия того, что мы равные среди равных»

«Такие учреждения, как Институт фармакологии и токсикологии АМН Украины, — гордость отечественной науки», — столь емкую характеристику дал академик, президент Академии медицинских наук Александр Федорович Возианов на

«Такие учреждения, как Институт фармакологии и токсикологии АМН Украины, — гордость отечественной науки», — столь емкую характеристику дал академик, президент Академии медицинских наук Александр Федорович Возианов на встрече, организованной Всеукраинской ассоциацией «Журналисты — медицине», вышеназванному Институту. Именно в его стенах рождаются блестящие замыслы и идеи, создаются новые молекулы, проводятся уникальные научные исследования, здесь проходят жесткий контроль новые лекарственные препараты прежде, чем попасть к потребителю.

Ответить на ряд вопросов о прошлом, настоящем и будущем Института фармакологии и токсикологии АМН Украины (ИФТ) мы попросили его директора, академика АМН Украины, профессора, директора Государственного фармакологического центра МЗ Украины Александра Викторовича Стефанова.

Александр Викторович, в следующем году будет отмечаться 70-летие Института, хотя, наверное, отсчет его истории надо начинать с постперестроечного периода.

— Мы отмечаем юбилей Института, который вначале представлял собой две лаборатории санитарно-химической защиты — в Харькове и Киеве. Затем, объединившись, эти лаборатории стали основой Украинского санитарно-химического института МЗ Украины. Что это было за время? В годы постоянной готовности нашей большой страны к отпору империалистических агрессоров требовалось пристальное внимание разработке и исследованиям химического оружия. Поэтому Институт был научным учреждением, главными целями которого были изучение воздействия различных токсических соединений на организм человека и разработка средств химической защиты. Долгое время это был сугубо прикладной Институт, в котором лишь небольшая часть исследований проводилась в области фармакологии. Но и как прикладной он был знаменит, поскольку до сих пор к нам приходят приглашения из разных стран мира, в том числе из Германии, на семинары, посвященные токсикологическим исследованиям.

Направленность работы Института, его приоритеты и ценности начали меняться только с распадом Советского Союза. В 90-х годах было прекращено финансирование, принята Конвенция о запрете химического оружия. После того, как ее подписала Украина, все работы по изучению химического оружия были приостановлены. Вот тогда для нас наступило время поисков путей и направлений дальнейшей работы Института. Было принято решение выводить на первый план из второстепенных ролей исследования, посвященные лекарственной токсикологии и лекарственным препаратам. Хотя, как я уже говорил, на протяжении многих лет исследования по лекарственным препаратам и фармакологии проводились, но были своеобразным прикрытием основной деятельности.

Будучи прикладным, имел ли Институт интересные, признанные в мире разработки?

— Пожалуй, самым известным результатом его работы стала разработка препарата унитол — антидота, лекарственного средства, применяемого при отравлениях разной этиологии. Препарат оказался очень интересным, он эффективен при активации перекисного окисления. Поскольку в то время мы не умели как следует патентовать отечественную продукцию, унитол сейчас широко используется во всем мире. Следует отметить, что из многочисленных разработок Советского Союза мировое признание получили только две молекулы — это унитол и противоопухолевый препарат, разработанный в Институте органического синтеза в Латвии.

Что помогло так быстро встать на ноги и завоевать признание фактически новому медицинскому учреждению?

— Первое, это традиции, заложенные в учреждении за его многолетнюю историю существования, и тот научный потенциал, благодаря которому мы, действительно, сумели безболезненно перейти к полноценным фармакологическим исследованиям.

Я не открою ничего нового, если скажу, что результаты работы вновь организованной научной лаборатории напрямую зависят от того, где и как она организована — в стенах Института с заложенной научной базой или с нуля. Если с нуля, значит, до момента, пока большой коллектив начнет сплоченно работать, выходить на какой-то уровень и выдавать продукцию, пройдет лет десять. В стенах Института этот процесс займет три-пять лет.

Так получилось и у нас. За многие годы в Институте накоплены колоссальные знания и опыт, поэтому перейти к новым направлениям оказалось достаточно легко. Одни только фамилии ученых, которые здесь работали, — академики А. И. Черкесс, А. А. Богомолец, профессор П. В. Родионов — говорят сами за себя.

Достаточно быстро встать на новые рельсы и полностью посвятить научную деятельность фактически вновь созданного Института проблемам фармакологии и лекарственной токсикологии нам помог опыт ученых, которые работали в области прикладной фармакологии и лекарственной токсикологии. Это — профессора Л. О. Громов, Н. И. Шарыкина, Ю. М. Максимов и другие.

Выйдя за короткий срок на мировой уровень, Институт стал передовым среди научных учреждений стран СНГ не только в ряде направлений, но и в комплексном подходе к проводимым исследованиям. В чем заключается принцип работы?

— Дело в том, что в Институте функционируют практически все те отделы, которые участвуют в разработке лекарственных препаратов, а этот процесс объединяет в себе до двухсот специальностей. Участниками поэтапной разработки лекарственных препаратов от синтеза молекулы до создания лекарственной формы являются химики, физики, биохимики, биофизики, физиологи и т. д. Кроме того, создан аналитический отдел, специалисты которого на определенном этапе анализируют качество молекулы или созданной лекарственной формы. Такая структура Института позволяет нам вести активную и эффективную работу в фармакологии.

Институт постоянно находится в поиске лекарственных средств, которые отвечали бы заповеди «не навреди». Это сложная и трудоемкая задача. Как удается достойно решать ее на протяжении многих лет?

— О том, чтобы лекарство приносило вред здоровью человека, у нас речь вообще не идет. Хотя этот вопрос правомерен. До сих пор встречаются случаи, когда препарат, прошедший все этапы доклинических и клинических испытаний, способен проявить побочные эффекты, о которых его разработчики не знали. Однако после всем известной талидамидовой трагедии в 60-х годах, когда после приема талидамида женщинами во время беременности родились десятки тысяч детей с врожденными уродствами, так называемыми ластоподобными конечностями, к разработке лекарственных препаратов стали предъявлять жесточайшие требования на всех этапах изучения молекулы. Сегодня этот процесс затрагивает не только доклинические, клинические испытания и производство уже готовой лекарственной формы, но и дистрибьюцию лекарственных средств.

Контроль над этим процессом осуществляется с помощью четырех основных мировых стандартов: надежной лабораторной практики (GLP), надежной клинической практики (GCP), надежной производственной практики (GMP) и надежной практики по продажам (GPP). Эти стандарты постоянно совершенствуются, меняются. Буквально недавно в Японии проходила международная конференция по гармонизации требований к исследованиям, где обсуждались вопросы, связанные с изменениями и дополнениями к существующим стандартам, и в ней принимали участие сотрудники нашего Института.

Но опять-таки, никогда не говори никогда. Повторюсь, что о побочных действиях препарата можно узнать иногда через десятки лет после проведения исследований на десятках тысяч больных, после его долгосрочного применения. И если крупные зарубежные фармацевтические компании обязательно отслеживают побочные эффекты своих препаратов, в этом состоит их преимущество, то украинские фармпроизводители этого не делают. Думаю, что в ближайшее время этот порядок будет введен в законодательном порядке.

Действовали ли мировые стандарты на территории бывшего Союза, или наша фармакология шла по собственному пути развития, в том числе и в плане контроля качества лекарственных средств?

— Мировые стандарты тогда не действовали, в стране были разработаны собственные. Сейчас я не могу вам ответить, какими они были — хуже или лучше тех, которыми мы руководствуемся в настоящее время. Но хочу сказать, что молекула талидамида, к примеру, не была зарегистрирована только в двух крупных странах мира — Соединенных Штатах Америки и Советском Союзе, поскольку не прошла экспертизу. Поэтому, даже если существующие в то время стандарты не соответствовали мировым или не совпадали друг с другом, мы не помним ни одного случая крупных отравлений, связанных с применением лекарственных препаратов.

Сегодня мы вошли в другое пространство, мы открыты, хотим быть признанными в мире, стараемся завоевать авторитет среди известных производителей фармацевтических препаратов. Что конкретно делается для этого?

— Мы должны завоевать авторитет с тем, чтобы продавать лекарственные средства украинского производства во всех странах мира. Ни одна страна не производит медикаменты только для себя. В Германии, например, лекарства немецких производителей составляют не более 40% фармрынка, остальные она закупает, но эти лекарства знает весь мир. Есть лекарственные препараты, продажи которых по всему миру приносят доход стране-производителю до 7 млрд. долларов — это бюджет Украины, колоссальные деньги. Конечно, это возможно только при соблюдении всеми странами общепризнанных стандартов.

На сегодняшний день главной задачей Института является создание современной системы доклинических исследований препаратов. Это нас подтолкнуло к ответственному шагу — созданию на базе ИФТ АМН Украины Межведомственной лаборатории доклинического изучения лекарственных средств АМН и МЗ Украины, которая одновременно является подразделением Государственного фармакологического центра МЗ Украины.

Над вопросом создания такой системы мы работаем несколько лет. Еще десять лет назад мы пригласили посетить Институт представителей Федеральной комиссии по лекарствам и пищевым продуктам (FDA) из Вашингтона, однако вы помните ситуацию десятилетней давности в Украине. Тогда я отчетливо видел на лицах американских коллег пессимизм в отношении реализации наших планов. Но прошло время, и год назад к нам приехал специалист одной из известных американских компаний, который, оценив увиденное, сказал, что они готовы со следующего года начать с Институтом совместную работу. В настоящее время мы проходим аттестацию на соответствие требованиям GLP, став фактически и в Украине, и в странах СНГ первой лабораторией, которая самостоятельно инициировала и уже прошла три предварительных этапа аудиторской проверки уполномоченными специалистами Великобритании и США. Следующая встреча запланирована на март будущего года, мы ожидаем экспертов из Германии.

Уверен, что, имея серьезную комплексную научно-исследовательскую базу, современный виварий, сертификацию лаборатории на соответствие требованиям GLP, в том числе и в отношении подготовки персонала, мы сможем обеспечить высокий уровень доклинических испытаний препаратов, что позволит им выйти на международный рынок. Наличие такого сертификата является гарантией того, что мы равные среди равных, нас приняли и мы работаем в команде.

Научные контакты с международными научными учреждениями и организациями включают и обмен опытом?

— Институт имеет тесные творческие и научные связи с Парижским университетом, университетом г. Лунда (Швеция), Департаментом физиологии и фармакологии университета Стратклайд г. Глазго (Великобритания), Hahnemann университетом (Филадельфия, США) и другими. В основном наши исследования касаются изучения физиологических и фармакологических реакций при участии оксида азота, а также влияния ионизирующей радиации на эндотелийзависимые сосудистые реакции и функцию кальцийзависимых миофибрилл гладких мышц.

Кроме того, в настоящее время мы ведем с Институтом фармакологии г. Берлина (Германия) и Российским онкологическим научным центром научные консультации по вопросам изучения и внедрения новых противоопухолевых препаратов.

Именно за изучение фундаментальных механизмов действия оксида азота на сердечно-сосудистую систему сотрудникам Института недавно присуждена Государственная премия в области науки и техники?

— Эта работа была выдвинута Институтом геронтологии АМН Украины. Среди сотрудников этого Института, прежде всего, хочется упомянуть представленных уже посмертно академиков В. В. Фролькиса и Л. Т. Малую. Эти имена вряд ли нуждаются в каких-то комментариях, они легендарны среди медиков и биологов Украины. Следует сказать об учениках и сотрудниках В. В. Фролькиса: члене-корреспонденте АМН В. В. Безрукове; академике АМН, члене-корреспонденте НАН и РАМН О. В. Коркушко; докторе медицинских наук О. К. Кульчицком. Институт физиологии им. А. А. Богомольца представляют академик НАН А. А. Мойбенко, член-корреспондент НАН В. Ф. Сагач, доктор медицинских наук М. Н. Ткаченко. И наконец, Институт фармакологии и токсикологии АМН — ваш покорный слуга и доктор медицинских наук А. И. Соловьев.

Можно считать уникальными исследования взаимодействия лекарственных средств с молекулярными структурами клеток, которые направлены на решение фундаментальной проблемы регуляции процессов клеточного метаболизма биологически активными веществами прогнозированной природы. Впервые для решения этой проблемы мы предложили использовать липосомные системы, которые рассматриваются не только как носители лекарственных средств, но и как самостоятельные политропные факторы фармакокоррекции патологических состояний организма. Результаты этих научно-исследовательских работ стали толчком для развития нового раздела фармакологической науки — липосомофармакологии. А первым созданным, кстати, впервые в мире липосомным лекарственным средством стал препарат Липин. Затем последовали другие оригинальные препараты: Лиолив, Липофлавон и другие. Кстати, Липин оказался эффективным при коррекции патологических состояний, связанных с лучевыми поражениями. К препарату проявили большой интерес сотрудники Министерства энергетики США, и наши сотрудники недавно ездили в Филадельфию на выставку, посвященную различным направлениям ядерных исследований.

Какие еще направления исследований получили в Институте широкое развитие?

— В настоящее время наши сотрудники много работают в направлении исследования нейротропных препаратов. По статистике, огромное количество людей страдают эпилепсией, однако, несмотря на широкий спектр препаратов, их эффективность невысока, так как причины возникновения судорог эпилептического генеза разные, отличаются локализацией судорожного очага, патогенезом заболевания и т.д. Уже создан препарат Етобровал и в нашем Институте, и в Запорожье, синтезированы новые молекулы, среди которых есть многообещающие, способные в дальнейшем стать неплохими лекарственными препаратами.

Интересные исследования традиционно проводятся в отделе противоопухолевых соединений. Здесь получен целый ряд лекарственных препаратов, самый последний из которых — Хлофиден; создан противоопухолевый препарат Бротеофин, способный проникать через гематоэнцефалический барьер, быть эффективным в лечении опухолей головного мозга.

Перспективными являются исследования, которые ведутся в отделе нестероидных противовоспалительных и ненаркотических анальгетиков. Последняя разработка — уже широко известный препарат Амизон. Кроме того, в отделе разработан достаточно сильный ненаркотический анальгетик, исследования которого подходят к завершению, я думаю, что через год-два он попадет на клиническую апробацию.

Среди других научных исследований, которые проводятся в Институте на современном этапе, — исследования роли биотрансформации и свободнорадикального окисления в механизмах токсического действия лекарств и ксенобиотиков, а также принципов их фармакологической коррекции; поиск новых противомикробных средств и изучение механизмов их действия; синтез и идентификация новых физиологически активных веществ и лекарственных форм с целью внедрения новых лекарственных средств; разработка современных информационных технологий для оптимизации внедрения лекарственных средств в Украине.

Александр Викторович, каковы главные задачи Института на сегодняшний день?

— Это — разработка и внедрение новых современных препаратов для наиболее важных разделов медицины. Мы исходим из наиболее распространенных заболеваний сердечно-сосудистой системы, онкологических и нейропсихических и, конечно, боли, которая сопровождает все болезни. По этим разделам мы работаем наиболее активно и считаем их приоритетными.

Исходя из научного потенциала, развития отечественного фармацевтического рынка, будущее создания эффективных лекарственных средств оптимистично?

— Безусловно. Давайте мысленно вернемся к событиям десятилетней давности, оглянемся на ход развития страны в тот период времени. Вы же помните пустые прилавки магазинов, отсутствие рабочих мест, денег, страна находилась в бедственном положении, ее будущее было невозможно спрогнозировать. Сегодня мы живем в абсолютно другой стране. Пусть не все идет так, как хотелось бы, но страна развивается.

То же самое можно сказать и о фармацевтической промышленности. Если десять лет назад Борщаговский завод выпускал четыре наименования лекарственных препаратов, то сегодня — сто с лишним. Если на территорию завода «Фармак» было страшно зайти, то посмотрите, какой порядок царит сейчас. «Дарница» стала одним из лучших фармпредприятий Европы.

Будущее у отечественной фармацевтической промышленности, вне всяких сомнений, есть. И наш Институт, скорее всего, прошел только первый этап пути: мы поняли, что надо зарабатывать деньги, что они не падают с неба, их никто не даст просто так. Мы это поняли и начали работать. И те заводы, которые это поняли, получили развитие и достигли хороших результатов. Чудес не бывает, нельзя надеяться на кого-то, надо использовать свой потенциал. Осталось самое главное — изменить менталитет. Мы станем более ответственными за свою деятельность тогда, когда у нас будет взаимопонимание, а значит и результат, к которому мы стремимся.