Дозы и фазы действия лекарственных препаратов

Опытный исследователь имеет право ввиду последовательного первичного и вторичного действия лекарств, в случае неполноты данных прямого исследования их действия, дополнять их индуктивно, пользуясь противоположностью симптомов последовательного действия.

Окончание. Начало в №13-14, 15-16.

Эти положения описаны в начале научной деятельности С. Ганемана. На основании этих выводов он сформулировал главный принцип гомеопатии: «Подобное излечивается подобным» (в дословном переводе «гомеопатия» означает «подобная болезнь»).

Есть немало претензий к гомеопатическому принципу лечения – в основном у людей, мало с ним знакомых. Известный немецкий хирург А. Вир, которого многие знают как изобретателя «медицинских банок», применяемых при воспалении легких, писал: «Гомеопатию следует рассматривать как один из многочисленных способов рассуждения и мышления, имеющих целью приблизиться к истине и помочь страждущему человеку».

Главный принцип гомеопатии может быть обоснован накопленными результатами исследований. Но применение ничтожно малых доз вызывает у многих врачей и экспериментаторов возражения и ввиду этого скептическое отношение к ней в целом. В доказательство своей правоты врачи-гомеопаты, как правило, приводили факты высокой чувствительности биологических объектов. В последние годы в литературе накопилось немало новых сведений о такой чувствительности.

Феноменальной способностью различать запахи обладают рыбы. Угри чувствуют запах фенилэтилового спирта в воде в концентрации 1 : 3 · 10^–18, а ионон – в концентрации 5 · ^10–5. Караси улавливают запах кумарина в концентрации 1 · 10^–17 частей воды. Примечательно, что порог обоняния повышается зимой и понижается летом. Он индивидуален у различных особей. Морской налим определяет направление пищевого запаха после добавления в 300-литровый бассейн 2 л воды из 15-литрового аквариума, где в течение 5 мин побывала небольшая рыбка. Р. Райт сообщает, что «фактор тревоги» для рыб (серин), который выделяют котики, морские львы, сухопутные медведи, оказывает эффект в очень низкой концентрации – 1 : 8¹⁰.

Не уступают в чувствительности и насекомые. Половой аттрактант самок тутового шелкопряда бомбикол вызывал возбуждение у самцов в количестве 10^–8 г, растворенных в 1 мл петролейного эфира. Самки американского таракана выделяют пахучее вещество желтого цвета – 2,2-диметил-3-изопропилиден-циклопропилпропионат, которое вызывает реакцию самцов в дозе 10^–4 мкг (это всего 30 молекул). Бабочки, которые питаются нектаром растений, способны определить мизерную концентрацию сахара в воде – 0,0027%, что в 1000 раз превышает способности человека. Люди очень чувствительны к запаху меркаптанов, который они чувствуют в рекордных для вида концентрациях 3 · 10^–11 г в 1 см³ воздуха.

Названные дозы, которые воспринимаются живыми объектами несмотря на свою мизерность, все же материальны и неадекватны колоссальным гомеопатическим разведениям. Так, раньше вызывало удивление, что концентрация адреналина 0,00000005%, или 1 г на 2 млн. л физиологического раствора, оказывает выраженный фармакологический эффект. По расчетам, 0,001 мл такого раствора содержат почти полтора миллиарда молекул. Поэтому все эти, казалось бы, парадоксальные факты имеют материальное объяснение. Э. Альберт приводит сведения о том, что гормональные вещества проявляют активность в количествах, достаточных для покрытия 1/6000 поверхности клетки. Например, минимальная эффективная концентрация ацетилхолина, как было обнаружено в опытах на сердце лягушки, составляет 5 · 10^–19 (в 1 мл такого раствора содержится всего 330 молекул).

Кроме того, величины высокой чувствительности в некоторых случаях соизмеримы с разрешающей способностью некоторых современных методов исследования. Например, чувствительность бумажной хроматографии – от 10^–4 до 10^–7 вещества, масс-спектрометрии – 10^–9 г. С помощью рентгеновской фотоэлектронной спектроскопии можно определять наличие элементов, если их количество в веществе составляет десятитысячную долю грамма, а для обнаружения элемента достаточно иметь миллиардную долю грамма. Создан детектор органических соединений, работающий на принципе фотохимического окисления, способный определить в воде углерод органических соединений в концентрации одна часть на 50 млн. Такой прибор демонстрировался в Москве на выставке «Физика-86».

Но гомеопаты применяют разведения от 100^–30 до 100^–200 и выше. Такие растворы не содержат ни одной молекулы лекарственного вещества. А вот журнал World Medicine (1978, т. 13, № 17) сообщил, что при лечении ревматоидного артрита обычными и гомеопатическими лекарствами последние оказались более эффективными, хотя практически не содержали активного начала. В «Сельском хозяйстве» (1982, № 12) со ссылкой на издаваемый в ФРГ журнал Deutsche Tierarztliche Wochenschrift описано успешное лечение гомеопатическими средствами бесплодия у свиней. Кроме того, закон сохранения материи противоречит выводу противников гомеопатии, будто в процессе разведения вещество может бесследно исчезнуть. Мнение химиков, что растворенные молекулы, образуя комплексы с молекулами воды – сольваты, распределяются в объеме растворителя неравномерно и сохраняются в каких-то «разведениях», не доказано.

Рассуждения о гомеопатических разведениях напоминают парадокс, придуманный 2300 лет тому назад греческим софистом Эвбулидом из Милета. Если от кучи песка отнять песчинку, она останется кучей. Если еще одну – тоже останется. А если еще, еще и еще, пока не останется три, две, наконец, одна песчинка, – будет ли это кучей? Обратные рассуждения дают тот же результат. Если одна песчинка не составляет кучу, то после прибавления к ней двух, трех и так далее песчинок их тоже нельзя назвать кучей. Можно ли назвать точное количество песчинок, имеющих право именоваться кучей? Как же объяснить этот парадокс? Песчинки отличаются от кучи своими свойствами, например сыпучестью. И куча будет до тех пор кучей, пока не потеряет своих свойств. Вероятно, такое же явление наблюдается и при разведении вещества, но уровень наших знаний не позволяет доказать это.

Известно, что элементарные частицы могут существовать в виде частицы и в виде волны. По мере увеличения массы частицы волновые свойства уменьшаются. Можно предположить, что в проявлении фармакологического эффекта на определенном уровне организации живой материи играют роль не только корпускулярные свойства лекарственного вещества, но и волновые.

Н.А. Будрейко в «Философских вопросах химии» писал: «Физической основой дискретности и непрерывности химической организации вещества... является двуединая корпускулярно-волновая природа электронов. Последние, как оказалось, есть одновременно и дискретные частицы, и непрерывные волны... Аналогичными двуедиными свойствами обладают атомы и молекулы».

Известны биологические эффекты, которые невозможно объяснить исходя из молекулярных или атомарных взаимодействий. Н.Е. Введенский в книге «Жизнь органов вне тела» описывает один из опытов Н.П. Кравкова. Если выпилить медную пластинку, по размерам и форме соответствующую уху кролика, и, накрыв ее сверху картонной пластинкой, положить затем изолированное кроличье ухо, то, пропуская через сосуды уха питательный раствор Рингера, обнаружим, что они тотчас суживаются. После удаления медной пластинки сосуды, расширяясь, возвращаются к нормальному состоянию.

Другой пример. Самцы бабочки сатурнии, выпущенные на волю, разыскивали самку с расстояния до 11 км. Если все содержимое пахучей железы самки (а выделяется обычно не все) выпустить в воздух, на таком расстоянии в кубическом метре воздуха будет находиться одна молекула полового аттрактанта. Однако, как ни парадоксально, самец не просто чувствует запах – у него резко меняются поведение и реакция, меняется обычный образ жизни, он стремится к будущей подруге.

Еще один парадокс. Лососи с расстояния 100 км от места рождения определяют направление движения во время нереста с помощью обоняния. У них есть специальный биологический прибор в виде «ноздрей», через которые при движении постоянно протекает вода. Если закрыть это образование ватным тампоном, рыбы не могут найти необходимое направление. Оказалось, что с открытыми ноздрями лососи находят нерестилище не только плывя вверх по течению, когда вода может приносить им знакомый запах, но и тогда, когда их выпускают выше места назначения. При этом электрофизиологи не отмечали у рыб никакой реакции обонятельной луковицы на речную воду, взятую выше места нереста. Пока это не поддается объяснению. Вероятно, значение имеют не молекулярные свойства запаха, а что-то иное.

Иногда сложно дать трактовку и молекулярным процессам. В журнале «Наука и жизнь» (1972, № 12) в сообщении президента Академии наук Азербайджанской ССР Г. Абдуллаева говорится, что при некоторых патологических состояниях организма, когда происходит инактивация биологически важных серосодержащих аминокислот, достаточно присутствия одного атома селена, чтобы 350 тыс. атомов серы, входящих в состав определенных аминокислот, стали биологически активными. Все эти явления, по-видимому, трудно объяснить исходя из молекулярных взаимодействий. Вероятно, здесь имеют значение надмолекулярные процессы, о которых мы очень мало знаем применительно к биологическим объектам.

Предмет изучения современных биологии, биохимии и фармакологии – молекулы с определенным стехиометрическим соcтавом (cтехиометрия – это учение о количественных отношениях, массовых и объемных, в которых вещества вступают в химическое взаимодействие друг с другом). Стехиометрия основана на законах Авогадро, ГейЛюссака, кратных отношений, постоянства состава, сохранения массы. Известный советский физикохимик Н.С. Курнаков экспериментально доказал, что индивидуальность веществ может не зависеть от их стехиометрического состава. Он выделил соединения, которые подчиняются закону стехиометрических отношений, назвав их дальтонидами, и не подчиняющиеся ему – бертоллидами. Для последних характерно непрерывное изменение состава фаз типа растворов (сольватов). Форма существования бертоллидов – не молекула, а фаза. Курнаков показал, что белки – это типичные представители бертоллидов, их основных представителей в природе. Ученый считал, что дальтониды – частный случай превращения бертоллидов. Было доказано, что «бертоллидность» присуща всем биологическим объектам. Среди всех существующих в организме упорядоченных сольватов непременно есть надмолекулярные комплексы в виде бертоллидов.

Экспериментальным подтверждением сказанного являются результаты исследований французского биолога Ж. Бенвиста, начатые им в 1985 г. (об этом сообщает «Бюллетень иностранной научно-технической информации» ТАСС; 1988, № 39, с. 41). Ученый установил, что молекула, растворенная почти до полного исчезновения, продолжает сохранять свои свойства, а полученный при этом раствор содержит ее «память». Бенвист утверждает, что есть основания считать доказанным существование молекулярного эффекта при отсутствии молекулы.

Могут ли живые системы реагировать на столь ничтожные изменения надмолекулярных состояний? По-видимому, могут, так как в некоторых случаях возможности биологических объектов поразительны. Например, проведя серию экспериментов, ученые доказали, что водяной жук ощущает волосками волны высотой 0,00000004 мм, а саранча улавливает механические колебания с амплитудой, равной диаметру атома водорода (0,0000000000000001 мм). И это еще не предел. Маленький кузнечик рода титигония ощущает толчки грунта, амплитуда которых равна половине диаметра атома водорода. У акул есть орган, способный улавливать изменения электрического поля в окружающей воде величиной в одну миллионную вольта на сантиметр. Не парадоксально ли это?

Возвращаясь к надмолекулярным свойствам вещества, вспомним мысль лауреата Нобелевской премии А. Сент-Дьердьи: «Биология, возможно, не преуспела до сих пор в понимании наиболее основных функций из-за того, что она концентрировала свое внимание только на веществе в виде частиц, отделяя их от двух матриц – воды и электромагнитного поля». Кроме того, он писал: «Вода составляет единую систему со структурными элементами, в которых становятся возможными электронные возбужденные состояния, весьма маловероятные без нее. Протоплазматические системы, в которых возникают эти возбуждения, создают и водную структуру, необходимую для возникновения, а также для распространения возбуждения. Биологические функции могут фактически заключаться в образовании и нарушении водной структуры... Водные структуры и их взаимодействия с электронными возбуждениями тесно связаны с самой сущностью «живого состояния».

Значение растворителя в проявлении свойств некоторых химических соединений можно продемонстрировать примером, описанным Ю.Г. Симаковым в книге «Живые приборы». Если исследуемое вещество растворено в воде, крысы распознают его с расстояния нескольких метров. То же вещество в сухом виде животные не воспринимают. Эффект распознавания растворенного вещества дозозависим. Уменьшая концентрацию, можно добиться состояния, когда животные перестанут его отличать. Эту особенность используют в токсикологических исследованиях для определения безвредных концентраций токсических веществ. Но объяснить это явление сложно.

Возвращаясь к гомеопатии, можно предположить, что в процессе бесконечного разведения образуется состояние, которое не поддается объяснению молекулярными законами и которое связано с растворителем, с изменением его надмолекулярных свойств.

И, может быть, гомеопаты лечат не самим лекарственным веществом, а тем специфическим надмолекулярным состоянием растворителя, которое образуется после бесконечных разведений определенного вещества? Это, разумеется, только гипотеза. Подтвердить или опровергнуть ее можно исследованиями как физикохимиков, так и врачей-экспериментаторов. «В конце концов, пора перестать противопоставлять аллопатию и гомеопатию друг другу. Обе они – исторический пережиток. Обе же в исторической перспективе существовали на законном основании и сражались между собой. Их борьба теперь нас может интересовать в такой же мере, как борьба Парацельса с его противниками. Научная медицина должна идти своим путем, разрабатывая и изучая все, что подлежит научному изучению, исследуя как мега-, так и олигодинамические явления в природе. Практическая медицина, как искусство, должна отовсюду черпать свои лечебные средства, включая также и гомеопатический арсенал, не брезгуя эмпирией, ибо последняя нами еще не изжита. Получив же что-либо эмпирическим путем, она немедленно должна добытые данные подвергнуть научному анализу», – эти слова написаны более 50 лет тому назад профессором Д.Д. Плетневым. Но разумного решения о применении гомеопатического принципа до сих пор нет. Нет по-настоящему научно обоснованного подтверждения или отрицания его. «Я утверждаю, – писал известный немецкий хирург А. Вир, – что в гомеопатическом учении имеется зерно истины, что мы можем от нее многому научиться, а также улучшить наши средства лечения и увеличить число последних. Это меня еще не ставит в ряды односторонних гомеопатов». Необходимо подчеркнуть, что основные положения и средства гомеопатии были заложены около 200 лет тому назад и практически остались в стороне от развития медицинской науки за этот отрезок времени, когда происходили и происходят значительные перемены в направлении ее совершенствования. И несмотря на это она «выжила», благодаря практическим успехам. У гомеопатии необходимо взять на вооружение не средства, а принцип лечения, изучив его применительно к различным лекарственным средствам и дав на вооружение всем практикующим врачам. П.В. Симонов говорил: «Можно думать, что когда наблюдается положительный терапевтический эффект, гомеопаты фактически действуют на «подобное» «противоположным», ибо эффект субминимальных доз противоположен эффекту средних доз лекарственного вещества. Это обстоятельство делает различие между гомеопатией и классической фармакотерапией достаточно условным и относительным».

Взяв на вооружение принцип гомеопатии, не нужно будет делить медицину на гомеопатическую и аллопатическую, а действенные средства можно будет купить в любой аптеке. Гален, зная принцип гомеопатии лечить «подобное подобным», высшим искусством врача считал умение объединять два или несколько принципов лечения. Такое решение вопроса потребует значительных физических и материальных затрат, зато значительно расширит возможности медицины.

Литература

1. Ибн Сина Абу. Канон врачебной науки: В 4 т. – М.: Изд-во «Фан», 1980. – Т. 1. – 442 с.
2. Лазарев Н. В. Общее и специфическое в действии фармакологических средств // Фармакология и токсикология. – 1958. – № 3. – С. 81-86.
3. Симонов П. В. Три фазы в реакциях организма на возрастающий стимул. – М.: Изд-во АН СССР, 1962. – 237 с.
4. Вир А. Каково должно быть наше отношение к гомеопатии// Берлин: Врач, 1925.
5. Будрейко Н. А. Философские вопросы химии. – М.: Высшая школа, 1972. – 333 с.
6. Введенский Н. Е. Жизнь органов вне тела. – М.: Медгиз, 1952. – 560 с.
7. Сент-Дьердьи А. Биоэнергетика. – М.: Физматгиз, I960. – 139 с.
8. Плетнев Д. Д. Проблемы современной клиники // Клин. медицина. – 1930. – Т. 8. – № 19/20. – С. 1049-1079.